же сильно попортили мне горло этими трубками.- Какими? Я спросила, не удержалась: "Если всем
понравилось, почему же никто не аплодировал?" Леонтьева ответила: "Извините, я
сложила руки, как в молитве.
И другие тоже…" Действительно, многие не ждали
такого накала страстей и драматургии, не знали, как реагировать. Тогда я
перестала исполнять эти песни на концертах и снялась в фильме "Женщина, которая
поет", записав музыку под псевдонимом Бориса Горбоноса.
После выхода картины на
экран песни моментально стали шлягерами. Так что рисковать нужно, порой
необходимо.
- А почему вас принялись мочить в середине 80-х?
– Не хотели выпускать на гастроли в ФРГ с Удо Линденбергом.
Боялись чего-то.
Началось все с публикации в "Ленинградской правде", где меня одним махом
обвинили в антисоветчине, хамстве и еще куче грехов.- Деньги пригодились бы – кто спорит? – но сначала болела, потом приводила себя
в порядок.
Нужно было подготовиться к юбилейному туру, сохранить остатки сил…- Недавно вы обмолвились, что не можете вытащить из банка зависшую там
крупную сумму.
- Вы умеете строить, Алла Борисовна! Сущая правда.
– Мне нравится, когда люди сами строятся.
Без принуждения. А я гастролировала по России.
Помню, стояла у стадиона и раздумывала: идти ли? Через проход между трибунами
виднелся дальний сектор с жалкой кучкой зрителей. Перед аудиторией в десять
человек еще не пела…
– Лишь в одном: когда была с ними счастлива, прекращала петь.
- Значит, когда молчали…
Обязательное требование – минеральная вода и пара
бутербродов. С сыром, рыбой, колбасой – без разницы, значения не имеет.
Главное,
чтобы могла слопать их до концерта и после.
Голос теперь то пропадает, то появляется, но, надеюсь, он
вернется. Мне и врачи так сказали.
Надо лишь сильно постараться: подлечиться,
делать специальную дыхательную гимнастику, уехать подальше, отдохнуть как
следует… Голос необходим не только, чтобы песенки петь, а для театра и кино.
Буду его беречь.
В мемуарах поведу себя как настоящий мужчина. В отличие от прочих…
– Максимка. Да, и это замечательно! Не знаю, сколько все продлится, но не о том
сейчас речь. У меня прекрасные внуки, дочь крепко сидит в седле. Какие-то
придурки, правда, написали недавно, будто Кристина балуется наркотиками.
Вот Стефанович везде пишет, мол, это он слепил Пугачеву,
которую все знают. Мы встретились в 1976 году, когда я уже успела кое-чего
добиться. Александр считает по-другому – его право.
– И не хочу. Зачем? Стесняться мне нечего.- И не пыталась.
Более того, порой не знала, куда еду по программе гастролей.Привозили на место, тогда спрашивала: "Где мы?"
– Опять ты за старое? Все! Выключай свою шарманку, достал!
"Итоги"
22.11.2013
– О президенте, премьере, министрах. Там же теперь почти все моложе меня, думаю, имею право так их называть. – Когда-то вы работали в 621-й московской общеобразовательной школе. Вели уроки музыки. Интересно, могли бы задержаться там подольше, Алла Борисовна? – Едва ли, хотя и учительница из меня получилась бы гениальная.
спарринг с микрофоном, стулом, залом… Что касается молодежи, сейчас появилось много симпатичных ребяток, которые что-то там поют. Есть среди них голосистые, технически грамотные, хорошо оснащенные, но выделить кого-нибудь трудно. Стираю все скверное из прошлого ластиком, чтобы говорить о хорошем. Оно тоже было.
Борисовна. Смех да и только… – Вели когда-нибудь подсчет концертов? Сколько лет ни есть, все мои. – Так, может, еще передумаете уходить, Алла Борисовна? Попоете? – А райдер у вас навороченный? – Проще не бывает.- …Все шло хорошо. В голове ничего не оставалось, кроме любви. Какое там пение! Называю это […]
только начинал политическую карьеру. В итоге я поехала в Германию, и в отелях обслуга стояла передо мной навытяжку, все знали, какая жуткая "скандалистка" Пугачева… Так до сих пор и не извлекли? – Не хочу заново мусолить тему, раскрывать детали, мне и без того звонил банкир, весь расстроенный. Вроде все есть, […]
ответственности, бесконечных волнений. До московских концертов месяц оставался, а я уже была на взводе, дергалась, места не находила. – И я была бы отличной журналисткой, не сомневайся! Во всяком случае, когда говорю, что после ухода со сцены буду музыкальным критиком, люди начинают трепетать. – Мало никому не покажется?