загрузка

Валерий Леонтьев: “Я скорее хороший. Но счастья – нет!” – ч. 4

Валерий Леонтьев: Я скорее хороший. Но счастья   нет!   ч. 4

Он молчит.
– Ну хоть за что-нибудь! – страстно говорю я.
– Я боюсь, – наконец отзывается он.

Неизменно закрытый для журналистов, тут он общается – нет, не с удовольствием (этого, как утверждают близкие ему люди, вообще никогда не бывает), но, во всяком случае, охотно.

– Итак, вернемся к объекту обожания. Вот вам перевалило за 56.P.S. …В самолете он, уютно свернувшись, всю дорогу бессовестно и как-то особенно безмятежно дрыхнет, а я пытаюсь сложить в единое целое обрывки впечатлений. Какой он?

Получается – доступный, простой, откровенный, мягкий, и все это – иллюзия. Каждый день он совершенно иной, как с чистого листа. Самодостаточный и совершенно одинокий.
Так что, может, еще и получится.

– А кого бы вы хотели сыграть кроме Иешуа?

– Я в каком-то интервью сказал, что с радостью сыграл бы Дориана Грея. Тут же появляется публикация: «Леонтьев снимается в роли главного гомосексуалиста всех времен и народов!» Но дело ведь не в гомосексуализме или гетеросексуализме.

Это – очередная версия «Фауста», человека, продавшего душу дьяволу.– Куда ты торопишься? – ленивая ирония в голосе, легкая насмешка в глазах, – нам еще столько дней быть вместе…

– Я сейчас хочу!

– Ладно, я скажу тебе… Завтра.

Тоже мне, «улитка на склоне», – подумала я и полетела в Израиль. На его гастроли. Итак, он сказал: «Завтра».

Так что сегодня праздничная ночь…

«Ночь полнолуния – праздничная ночь, и я ужинаю в тесной компании приближенных и слуг», – мгновенно всплывает в моей памяти. Действительно, а почему не Воланд?

Вот тебе: и кожа, сожженная загаром, и неизменно распахнутый ворот. И даже боль в колене, на которую он сегодня мимоходом пожаловался – дескать, прихватило, – не надо придумывать. Разве что для Воланда он слишком чувственный.

Общается, выступает, расслабляется – так и прет от него эмоциональный торнадо, сметая все на своем пути.

Вечеринка, посвященная факту собственного рождения, превращается в праздник для приглашенных.

Леонтьев намеренно старается свести к минимуму дифирамбы в свой адрес, переключая внимание на близких ему людей, сидящих вокруг. Но ведь так интересно все, что находится за гранью нашего знания! Зато я в детстве домового видел – такое яркое воспоминание!

Мне тогда года четыре было. Помню, Новый год, родители нарядили елку. Шары повесили, конфеты, – увлеченно рассказывает он. – Проснулся я среди ночи, захотелось мне к елке: она такая таинственная. Встал, подошел тихонечко и тянусь к конфете – сорвать.

Когда подарок появляется на свет и начинает переливаться драгметаллами, мне кажется, что это – копия Державы, что хранится в Алмазном фонде. Оказывается – драгоценный сосуд со святой землей Израилевой.

13.02.2013

Похожие статьи: