На следующий день меня просят несколько минут потерпеть – «сейчас Валерий Яковлевич догримируется…» «Знаю, знаю, табу», – машу я рукой и пристраиваюсь ждать.Пока интересующий меня объект по утрам отсыпается, мы вместе с его музыкантами и танцорами загораем на пляже, осматриваем древние развалины, просто болтаем.
Я беру за правило ничего не спрашивать про Леонтьева – знаю, стоит проявить неосторожный интерес, они замкнутся и я не узнаю ничего. А так они сами начнут о нем говорить. Я быстро замечаю, что дистанция между звездой и окружением велика.
Еще через пару минут передо мной готовый иронизировать и впадать в романтическую сентиментальность молодой, полный энергии человек.
– Вы никогда не рассказываете о детстве. Не любите вспоминать?
– Да просто не помню, – искренне говорит он.
Но по крайней мере я считаю, что я приличный человек, порядочный. Я соблюдаю свои внутренние заповеди, чту свой моральный кодекс. Думаю, что я в большей степени хороший человек, чем плохой.
– Среди ваших поклонников больше мужчин или женщин?
– Женщин, – он произносит это с оттенком некоторой нежности.
– Ну хоть эпизоды…
– Помню, игра одна странная была – на севере Коми АССР.
Родители брали шест, которым погоняют оленей, полировали его, делали острую пику и давали детям. И надо было так бросить эту пику, чтобы она вошла в сугроб, но не зарылась, а вышла насквозь. У кого дальше, тот и победил.
Ну, потом прыжки с крыши. Сидишь на третьем этаже, страшно… Все нахохлились, как вороны, на самом краешке крыши, смотрят друг на друга – ну, кто? Потом один делает попытку, а другой теряет равновесие и летит вниз… Что еще? Тонул вот.
Это мне было лет пять, и я благополучно пошел камнем на дно. До сих пор помню: пузыри, пузыри, пузыри…
– Страха перед водой не осталось?
– Нет. Я в семнадцать лет в Анапе с острогой на крабов охотился.
Есть было нечего, и моя добыча оказывалась существенной добавкой к столу. А еще – на стройке работал. Теперь, когда приезжаю в Анапу на гастроли, вспоминаю: «О! Я здесь кирпичи таскал»!
– У вас есть сводные сестры…
– В живых их уже нет, – поправляет меня он.
– Не было в семье трений?
– А мы и не жили никогда вместе – большая разница в возрасте… Так что, сама видишь: детство мое – не самая благодатная среда для изъятия трогательных воспоминаний.
Миг спустя кто-то из близких к Леонтьеву выходит в коридор, неосторожно оставляя дверь приоткрытой.
И я неожиданно вижу, как в зеркальном отражении артист сосредоточенно, быстрыми точными ударами кисточки практически до неузнаваемости меняет свое лицо. Я наблюдаю за этим немного фантастическим зрелищем несколько долгих секунд, а затем очень тихо закрываю дверь.
Между собой они зовут его «Яковлевич» – даже те, кто работает с ним по двадцать лет. Я узнаю, что он: дорожит людьми, не отказывает в помощи в тяжелую минуту, не то что не орет – голоса не повышает, но его распоряжения выполняются беспрекословно. У него можно занять денег.
Еще он не терпит интриг и на дух не переносит, когда из-за чьей-то безалаберности даром теряет время. Раньше он был целиком наш! Проснется ночью после концерта, а мы где-нибудь сидим.
Он нас разыскивает: «Ребята, я с вами»!
23.09.2013
Он молчит. – Ну хоть за что-нибудь! – страстно говорю я. – Я боюсь, – наконец отзывается он. Неизменно закрытый для журналистов, тут он общается – нет, не с удовольствием (этого, как утверждают близкие ему люди, вообще никогда не бывает), но, во всяком случае, охотно. – Итак, вернемся к объекту […]
– А вы моральны? – Да, – мягко говорит он. – Ну, не стану говорить, что я достиг необыкновенных высот нравственности.– Что, совсем? – не верю я. – Да, удивительное дело: какие-то обрывки из отрывков. Здесь кусок вытащил, там кусок, ничего не стыкуется, как разбитая тарелка… Наверное, это из-за того, […]
Мы оба смеемся. – Так вы все-таки готовы продать душу дьяволу? – Ждешь, что я сейчас скажу: «Ах! Нет! Как можно!» – и он вновь смотрит на меня с бесконечной, совершенно нескрываемой иронией. – А вот не скажу! Что готов продать – тоже не скажу. Еще не готов. Но я […]
сенсационное написано, а за ними обычно какой-то материал, один баннер был посвящен тебе. Знаешь, что на нем было написано? Гениально – Киркоров съел ребенка. Я не знаю, что там было написано. А второе, мы с тобой спорили по этому поводу.Ф. КИРКОРОВ – Я уже один раз выступил в прошлом году […]
так как у нас существует главная проблема – пиратство. И ни одна компания, уважающая себя, не вложит сюда даже цента в исполнителя и в звукозаписывающую компанию, в стране, где на один официальный диск выходит 100 тысяч пиратских. Поэтому абсурд, утопия разговаривать о цивилизованной российской эстраде, пока мы не нормализуем цивилизованное […]