группы поклонников из финансовой академии: “Чувствуете ли вы ответственность в
том, что именно вы остаетесь единственным человеком, который сохраняет влияние и
уважение на всем постсоветском пространстве?” Ни много ни мало,
Алла…
— Ой! — тяжело-тяжело вздохнула Алла.
— Устала я от этой ответственности. На мне все время ответственность. Так было с “Избранным”.
Книжку написали и положили.
Нынешнюю программу я в этом году уже заканчиваю и
закончу ее Москвой… Хотя, знаешь, Москва все-таки такая показушная. Чем бАгаче,
тем, мол, круче.
Что дальше?
Вы едете
скандалить в Кремль? — Из этих писем я
составляю общую картину проблем в тех или иных регионах, систематизирую все и
иду дальше к умнейшей женщине — Александре Васильевне Очировой, председателю
нашей комиссии. И дальше мы начинаем собирать людей, от которых зависят
государственные решения.
С чего, ты думаешь, это все вдруг? Отчасти это — результат тех
импульсов, которые своей работой дает Общественная палата. И это не популистские
какие-то штучки — мол, поговорили, покричали и успокоились. Нет, там идет
кропотливая работа, к которой я, конечно, непривыкшая.
Эти бумажки, это чтение
писем, разборы законов. Я научилась
абстрагироваться, отключаться, не обращать внимания. Раньше я переживала за то,
как мои близкие могут на это реагировать.
Но и они все уже
привыкли. — То есть вы спокойны, как удав,
при любых обстоятельствах?
Но весь ужас в
том, что когда я читаю, например, письма, которые присылают именно мне, и
присылают очень много, а в них боль людей, их невзгоды, проблемы, я не могу
каждому объяснить, что я не мать Тереза, которая сейчас пойдет и всем поможет.
В
этом плане все, что я могла, я делала и без Общественной палаты. Просто зачем
это было афишировать? Конкретная помощь частным людям и по частным просьбам —
дело не только добровольное, но и сугубо личное, как я считаю.
Это не требует
огласки. И каждый раз трепещу
перед выходом. Меня тогда еле вытащили… Потом, запомнился концерт в Тюмени. Мне
было 18 лет.
В Общественную палату подались.
Как
вам там работается? Вы ведь, кажется, социалкой занялись, сказали, что по музеям
и без вас есть кому походить? — Говорить
надо не об Общественной палате, а смотреть, о чем заговорили в последнее время
вокруг.
О повышении зарплаты заговорили, о пенсиях, о льготах, о национальных
проектах.
Главная задача сейчас — найти пути преодоления бедности
в стране. Я ведь человек не из политики, не из экономики, а все-таки из народа.
04.02.2013
сменяют друг друга у власти, и за это их никто не обвиняет в революциях и заговорах. А звезды эстрады там поют и иногда устраивают благотворительные аукционы… Впрочем, это там. Уже недалеко. — Вы как-то Москву назвали чрезмерно снобистской, потому, мол, и обходите ее по периметру МКАД со своими гастролями…
браком. То есть было много и довольных — даже большинство. Но некоторые возмущались, писали: “Когда же вы покончите с этими уси-пуси с Киркоровым?” — что это, мол, “недостойно большой артистки” и т.д. Но если по сути… — Если по сути, то молодой человек отстал немножко. Этот блок я пою для […]
голова. — А вы все это читаете, вникаете? — Читаю, вникаю. Цирки там, балеты, аттракционы. У меня же это все немножко по-другому. Поэтому мне иногда кажется, что я здесь… Как бы сказать?.. Выражусь по-модному — не в своем формате. А вам и здесь, Аллочка, большое спасибо за интересный разговор и успехов во […]
В случае “Подсолнухов” этому способствует высокий уровень музыкальной культуры участников: Олег Дробинский играет на волынке с 1997-го года, изучал стиль и характер этой музыки в путешествиях по Испании, Франции и Бретани, помимо волынки владеет также кларнетом, флейтой, бузуки, домрой и другими инструментами.
“Душенька веселись”, “Улетая на небо”, “А не быть ветрам…” и пр. Это уже не аутентичное воспроизведение старинной/народной музыки, а, скорее, напротив, музыка современная (не путать с поп-музыкой), иными словами “новая музыка”, фолк нового формата. Репертуар “Ветра Воды” состоит из двух “циклов”: европейского и славянского.