– Вы не счастливы? – я не могу поверить своим ушам.
– Нет.
И он, согнувшись пополам от хохота, воскликнет:
– Шо они себе думают, эти шлемазл (на идише «дурочки, недотепы». – Авт.) – он же всех не сможет!
Они не думают, – снисходительно объясняю я ему основы женской психологии. – Это основной инстинкт. Наутро теперь уже я с иронией напоминаю Леонтьеву:
– Как вас вчера ваши «ой какие умницы» спиной по камням-то возили.
Я думала, еще чуть-чуть и будет у них вторая Стена Плача!
– Да, помяли, – признает он и смотрит на синяки, оставшиеся на обеих руках.
Наступает новый этап творчества?
– Как-то давно я встретил Павла Глобу, мы сидели после концерта, болтали, и вдруг он сказал: «В 55 лет вас ждет новая слава!»
– И что?
– И ничего. Уже 56. Слава где?
– Знаете анекдот: «Cтал бедняк молиться: «Боже всемогущий, дай мне выиграть миллион…»
– Да, знаю: «Ты хотя бы лотерейный билет купи…» Нет, я-то как раз покупаю билетики!
Вот я Владимиру Бортко позвонил, когда он начал снимать «Мастера и Маргариту»… Но я по возрасту не подошел, Га Ноцри в романе совсем молодой человек. Правда, Бортко предложил снять другой фильм, специально под меня.
А еще я решаю: стоит ли разбудить человека, который отработал вживую четыре аншлаговых концерта так, что его обмахивали полотенцем, словно боксера на ринге, зажег праздничную ночь подобно Воланду «для тесного круга приближенных и слуг», прошел мучительный шмон в израильском аэропорту, и спросить: «Чего тебе не хватает для счастья?»
“Атмосфера”
11.10.2013
Мы продолжаем болтать о мистике, договариваемся, что нечто неведомое все же существует. – Все, что я говорил раньше, – неправда! – мы стоим у выхода из его любимого ресторана – небольшого портового кабака, где я безалаберно пила водку, а он – интеллигентно – красное вино, и вдыхаем пряный морской воздух.
– А сейчас? – Сейчас? Редко-редко когда в поезде сбежит от своей охраны – «Дайте хоть водки выпью!» – Что его так изменило? – Время. Расслоение это, которое в обществе произошло. Ну а потом, устает он, конечно, нагрузка-то непосильная! И не отдыхает совсем. Я постепенно осознаю – за романтичным образом, […]
На следующий день меня просят несколько минут потерпеть – «сейчас Валерий Яковлевич догримируется…» «Знаю, знаю, табу», – машу я рукой и пристраиваюсь ждать.Пока интересующий меня объект по утрам отсыпается, мы вместе с его музыкантами и танцорами загораем на пляже, осматриваем древние развалины, просто болтаем.
Он молчит. – Ну хоть за что-нибудь! – страстно говорю я. – Я боюсь, – наконец отзывается он. Неизменно закрытый для журналистов, тут он общается – нет, не с удовольствием (этого, как утверждают близкие ему люди, вообще никогда не бывает), но, во всяком случае, охотно. – Итак, вернемся к объекту […]
– А вы моральны? – Да, – мягко говорит он. – Ну, не стану говорить, что я достиг необыкновенных высот нравственности.– Что, совсем? – не верю я. – Да, удивительное дело: какие-то обрывки из отрывков. Здесь кусок вытащил, там кусок, ничего не стыкуется, как разбитая тарелка… Наверное, это из-за того, […]